- У вас смешной цвет... - послышалось где-то над ухом и мужчина приоткрыл сонно глаза, удивленно вздёрнув светлые брови и наблюдая за трёхпалой, искривленной ладонью, мягко поглаживающей его грудь. Дориан усмехнулся, переводя вопрошающий взгляд на лежащую рядом девушку, и та тихо продолжила, устроив голову удобнее на плечо - Совсем белый. Вас можно потерять на простынях.
- А тебя в тёмной комнате, разве нет?
Девушка смещёно спрятала лицо в волосах директора, счастливо улыбаясь и перебирая его белые пряди, словно бы видела их первый раз. Она намуркивала какую-то невероятную южную мелодию, пришедшую далеко из-за морей и поглаживала щиколотку Леверкюна двупалой стопой, за которую ей заинтересовались работорговцы и, к счастью, позже и сам директор цирка уродцев.
- Петухи уже пропели давным давно...
- Мои петухи - это совы, Са-Хи. Но если ты рвешься работать, то я не смею тебя держать... - проворчал Дориан, однако, вместо того, чтобы отстраниться, закинул руку и ногу на девушку, не давая той встать. Девушка засмеялась тихо и нежно, но вырываться не стала, запуская свою странную ладонь в его волосы и мягко почесывая затылок. Массаж головы господин Леверкюн любил.
Девушка пела сквозь сжатые губы мягкие мелодия с дребезжанием и полутонами, доходящими до полного диссонанса. Но голос её был так нежен и так ласков, что альбинос вновь проваливался в блаженный сон, совсем не замечая, как за плотной тканью темного шатра поднимается суматоха.
- Господин директор! Господин директор! - послышалось где-то совсем рядом, и мужчина успел только вздёрнуться и сесть встрёпанным на кровать, когда в его шатёр завалились, спотыкаясь друг о друга братья-карлики До и Соль. - Горим!
- Чего? - удивленно переспросил мужчина, сонно моргая.
- ДА ГОРИМ ЖЕ! СПАЛЬНЫЙ ПОДОЖГЛИ!

Выскочил директор из своего шатра, даже не удосужившись накинуть на себя хоть что-то сверху, и в ужасе уставился на горящий факелом шатёр, к которому все кто мог и не мог таскали вёдра и бадьи с водой. Босиком, в одних лишь штанах, Леверкюн бросился к своей труппе, подхватывая у кого-то мокрое одеяло и пытаясь сбить пламя от входа.
- Кто там?! - успел спросить он, когда внутрь бросился Джон-Тролль и силач Альфонсо.
- Ираля не успели вытащить! - крикнула напуганная Оити, без устали сбивающая пламя со слезами на глазах.
Кто-то со стороны крикнул о том, что пламя перекинулось на кухню, и часть артистов бросилась на помощь к серебряному её шатру, пытаясь не дать пламени распространяться дальше по флагам и верёвкам. Уже был слышен раскатистый мат матушки Нертты, видимо пытавшейся спасти из вверенной ей кухни хоть что-то. Люди, айры и аквары ругались, кричали, плакали, выли, носились из стороны в сторону, рычали звери, хрипели перепуганные лошади. И посреди всего этого балагана пытался отдавать указания господин Леверкюн, вместе со всеми бегая за водой. Однако кухня уже полыхала так, что жар огня не давал приблизиться даже самым стойким.
- Да плюньте вы на неё чёрт бы вас побрал! Ломайте шатёр! На детскую кинется же!!! - закричал мужчина, выхватив у стоящего рядом арлекина кинжал и первым полоснув по веревкам, натягивающим купол. - Нертта, посчитай детей! Момо, считай остальных!
Силачи, с трудом вытащившие аквара со сросшимися ногами из спального шатра, уложили его в тень, оставив на попечение женщин и, подхватив длинные шесты, с помощью которых акробаты держали на канатах равновесие, кинулись помогать остальным сваливать оба шатра друг на друга. Не обращая внимания на пламя, облизавшее им ноги и руки, артисты тянули за ещё не сожранные огнем канаты и толкали распорки шестами, вилами, граблями. Что-то грозное и протяжное крикнул один из силачей, послышался треск, и артисты рассыпались в стороны, наблюдая, как оба шатра с грозным гулом ухают друг на друга, а кровавое пламя вздымает выше, чтобы опуститься волной вниз и доедать остатки спальни и кухни.
Однако крики не угасли, а стали, казалось бы, даже громче, больше не приглушаемые жутким завыванием пожара. И Дориан Карл Леверкюн, схватившись за голову, смяв белые волосы и осматривая масштабы бедствия, пытался дышать в невероятном жаре палящего солнца хоть немного ровнее. Он буквально заставил себя успокоится. Не хватало же ему только разрыдаться. Бегло пересчитав детвору ещё раз, ощупав каждого нервозно за плечи, директор цирка направился к раненным.
Ираль получил ожоги, едва не сварившись в своём аквариуме и теперь едва дышал, обмотанный мокрыми простынями. Казалось, ещё хуже дела обстояли с гигантом Альфонсо и Джоном, чьи руки и стопы были покрыты тёмными волдырями, лопнувшими в нескольких местах. Волосатое лицо матушки Нертты было опалено, а Лера потерял половину и без того немногочисленных перьев со своих облезлых крыльев. Все братья и сёстры Сиамы, включая неразделённых Януса и Маркуса держали стёртые в кровь о канаты руки в ледяной воде и прикладывали к ним лапухи.
- Дьявол...!!! - выругался в который раз Дориан, массируя пылающую болью голову - Са-Хи!!! Са-Хи..., беги к госпоже Люксе. Скажи, что нам срочно нужна помощь! Веди её сюда и пусть захватит всё...!
Дориан пошатнулся, моргнув и понимая, что не видит больше перед собою чернокожей девушки.
- Ну всё...
Он махнул рукою пере глазами, словно бы отгонял от себя темный туман и свалился на песок, уже не слыша, как зашумели друг на друга артисты и как чьи-то руки поднимали его мелко и часто дышащее тело, ставшее красновато-сливового цвета.

Отредактировано Дориан Леверкюн (2017-06-26 23:41:04)